20 - 30-е ГОДЫ

Неспокойным было начала двадцатого столетия. Тяжелым бременем легла на трудовое население станицы мировая война, революция и гражданская война. Однако школа продолжала оставаться центром просвещения и культуры, несмотря на материальные трудности и политическую нестабильность в стране. Разделились политические взгляды и среди учительства. Так П.Ф. Цыбренко, работавший до революции в Старотитаровской школе учителем, в 1915 году был мобилизован в армию и служил в качестве офицера, а в бурные дни Октября примкнул к большевикам, возглавив Темрюкский отряд Красной гвардии.

А учителя Самуила Булаха за сочувствие контрреволюционному движению красные схватили прямо в школе и расстреляли на окраине станицы в 1920 г. Об этом сохранились воспоминания в станичном музее его племянницы Христюченко Н.И., 1911 года рождения. Она же вспоминала, как пошла в школу в самый разгар гражданской войны. Мать из своей кашемировой юбки сшила ей юбку и фартук. Лент не было, а «косы были до пят, густые и черные». Из-за нехватки школьного помещения учились в хате казака Петра Малого по ул. Садовой. Учеба была в радость. Но в третий класс, несмотря на уговоры учительницы, мать ее не пустила, потому что некому было нянчить младших братьев и сестер.

Ученики с большим уважением вспоминают своих наставников-учителей. Из воспоминаний Головня М.И., 1918 года рождения, узнаём: «В школу я пошла в 1926 году. Сначала ходили в главное здание, а потом нас перевели в здание бывшей церковноприходской школы. Учительница была строгая, но справедливая. За учебу не платили. Проучилась я лишь два года. В третий класс мама не отпустила. Нас детей в семье одиннадцать было, надо было нянчить младших. А как хотелось учиться!»

Прекрасные воспоминания о школьных годах написал Вовк В.Ф., ветеран Великой Отечественной войны: «В 1928 году, когда я поступил в школу, ребят принимали от 8 до 12 лет. Так как я умел читать и писать, меня приняли раньше, но как слушателя, и только после первого полугодия я был зачислен в первый класс, где был самым молодым по возрасту и самым малым по росту. Весной 1929 года меня приняли в октябрята. В то время в школе уже была большая пионерская организация. В 1931 году я стал пионером. Прием проходил торжественно: мы стояли перед пионерской линейкой, и каждый давал клятву быть дисциплинированным, хорошо учиться и выполнять все поручения вожатой. Затем нам старшеклассники-комсомольцы повязали красные галстуки. Домой я шел гордо, мне казалась, что все смотрят на меня и завидуют. В пионеры тогда принимали только с согласия родителей. Были случаи, когда родители избивали ослушавшихся, а галстуки срывали и сжигали. Пионеры класса разбивались на звенья по согласию каждого, избирали звеньевого, а вожатого-старшеклассника присылал комитет комсомола школы. Звеньевой строго следил за поведением и успеваемостью звена. Отчитывал нерадивых, но и помогал в учебе. Во внеурочное время пионеры собирали металлолом и печную золу, которую сдавали в бригады для удобрения полей. Победителей соревнования награждали, о них писали в стенных газетах. Летом всем звеном ходили в походы, помогали в уборке с поля колосков, собирали со взрослыми хлопок. В школе в этот период обучение велось на украинском языке. Учебников было очень мало. Нам давали по одному учебнику на звено, а звено распределяло между собой, по какому предмету будет иметь учебник каждый. На украинском языке мы учились до 1934 года.

В 1931 году сельским школам присвоили название ШКМ, городским ШРМ (школа колхозной молодежи и школа рабочей молодежи). Наша школа стала называться ШКМ 1 ступени. Занятия велись по звеньям. Все учащиеся разбивались по 5 человек. За столами сидели также по 5 человек. По замыслу такого эксперимента эти 5 человек должны были домашние задания готовить по всем предметам вместе. Проверяя домашнее задание, учитель задавал вопрос классу, а требовал ответ от звена. Отвечал тот член звена, кто лучше подготовился, а оценку получал каждый. Это в конце концов привело к тому, что звено распределилось, кому какой предмет готовить и отвечать. Остальные же этим предметом просто не интересовались. Таким образом, ученики приобретали знания только по «своему предмету», другие же запускали. Именно поэтому ЦК КПСС и СНК своим постановлением отменили в школе эту систему образования. Теперь к уроку должен был готовиться как учитель, так и каждый ученик. Были отменены и названия ШКМ и ШРМ, а введены единые названия: начальная, неполная средняя и средняя школа. Наша школа стала называться неполной средней школой. Этим же постановлением в школах Кубани и Дона отменялось преподавание на украинском языке. Однако еще долго дети не могли перестроиться, делая в диктантах по русскому языку много ошибок, да и при устных ответах путали украинские и русские слова».

Из воспоминаний Еременко Михаила Яковлевич - ветерана педагогического труда, ученика 30-х годов нашей школы: «На всю жизнь остались в моей памяти образы любимых учителей: И.Я. Приймы, И.П. Рыбальченко, ГВ. Швандта, И.Ф. Немудрого, Е.С. Пархомовой, П.А. Мамоги, А.К. Алещенко. Под впечатлением уроков литературы я впервые тогда почувствовал силу художественного слова и большую детскую благодарность учителям, сумевшим взволновать наши юные сердца. Тогда же я «заболел» творческой горячкой и вполне познал муки художественного творчества». Своим первым наставникам-учителям и одноклассникам посвятил эти стихи Михаил Яковлевич:

Бывают уголки куда богаче,

Бывают села и станицы пошумней,

Но здесь мой путь по жизни начат ‑

И нету для меня земли родней.


Здесь я мальчишкой босоногим

С ватагой сорванцов впервые в школу шел,

И образ Ильича с прищуром глаз нестрогим

По коридору в классы вел.


Учили нас и хорошо, и строго –

Наставники не то, что было встарь,

Учили нас идти своей дорогой

И Камышан, и Белоусов, и Дегтярь.


А после Швандт умами завладел,

Ры6альченко, и Прийма, и Немудрый...

Ведь для познанья не поставлен нам предел,

Как нет границ для мысли неподсудной.


И время новое особой метой

Клеймило нас своей рукой:

Один из нас мечтает быть поэтам,

Другой - ученым, третий - моряком.


Но явь намного отрезвила

Кипение восторженных умов,

Но главное - она не погасила

Тех светлых, тех счастливых снов.

Пускай живут в сердцах у нас.


И славны будут вечно

Те лица милые и имена,

Что любим мы сердечно.

Мы не забудем их труда

И трепет вдохновенья.

Учитель учит лишь тогда,

Когда есть сила у6ежденья!